Грабители-спасители
- Чудо-мгновение. Мистическая история из жизни - 31.03.2020
- Половинки сердца. Мистическая история - 30.03.2020
- Тепло любви. Мистическая история из жизни - 21.03.2020
Когда внезапно умер Федор Иванович, село удивилось: не хворал, был веселым, добрым, да и рюмочку любил опрокинуть. И вот на тебе… Хоть и было тогда, в пятидесятых, туговато, но похоронили Федора Ивановича пышно. Во-первых, с войны он вернулся офицером с наградами, а во-вторых, все-таки колхозный бухгалтер, правая рука председателя.
Внезапная смерть, хлопоты с духовым оркестром, за которым ездили в районный центр, и другие поспешные приготовления в последний путь заслонили мелочи, и положили его в гроб с трофейными часами на золотой цепочке, с обручальным кольцом на безымянном пальце.
И даже при орденах и медалях, которыми, чего греха таить, любил пощеголять не только в праздники, но и в будни, позванивая ими за бухгалтерским столом.
Справили поминки, как и положено, в сельском клубе, куда сошлись и старые, и малые, так что даже трижды пришлось садиться за столы. А когда расходились по домам, жена Федора Ивановича, ближайших родственников и соседей пригласила утром «на завтрак», на кладбище.
Сумерки плели вокруг пепельные кружева, которые становились все гуще. От этого быстро темнело, по селу загулял ветер, и люди спешили управиться по хозяйству, чтобы встретить вечер в тёплом доме. А ветер то завывал, как пес, что пророчит беду, то, внезапно затихая, залетел на кладбище, закрутил опавшую прошлогоднюю листву на могилах, разбросал венки из искусственных цветов – последнюю почесть отдал Федору Ивановичу.
Страшно появляться в такое время на глухом сельском кладбище. А их пришло двое.
Сковырни сургуч, – глухо сказал старший мужик лет под сорок, худой и высокий.
Младший, который немного горбился, отчего казался намного меньше своего роста, с готовностью сорвал с горлышка бутылки пробку. Откуда-то у него появилось два граненых стакана, забулькало из бутылки.
– За упокой души, за удачу!
Водка придала уверенности, и оба дружно взялись за лопаты. Когда они стукнули о деревянную крышку гроба, землекопы стали медленнее откидывать вязкий грунт. Один из них, что помоложе, прыгнул в яму, соскреб землю с досок, начал быстро вкручивать штопоры с кольцами. За минуту – другую протянул в кольца веревки, брошенные сверху, а сам вылез на поверхность. Злоумышленники, поднатужившись, вытащили гроб, и старший тихо приказал:
– Раскрывай!
Тот, что помоложе, вытащил из котомки топор, засунул лезвие под крышку: р – раз! При слабом свете карманного фонарика заметили, что руки покойника не сложены на груди, а лежат на лице. С чего бы это? Они, землекопы, хорошо помнят, что руки были сложены, как и положено усопшим – ладонь на ладонь Минута раздумий показалась вечностью, но вдруг покойник тяжело вздохнул. И правая рука с золотым кольцом на пальце поползла вниз, к груди. Грабители оторопели, ноги как будто налились свинцом – не сдвинуть их. Наконец старший опомнился:
Т – так выходит, он – живой, он…
Что делать? Бросить все и бежать, пока бухгалтер еще не опомнился совсем?
Или отнести его куда-нибудь подальше, чтобы он повторно не умер на этом жутком месте? Но ведь люди на селе знают, кто закапывал его, найдут и тех, кто раскопал могилу Сам же он не выбрался бы.
«В тюрьму пойдем», – тихо поделился мыслями с младшим. Тот только презрительно хмыкнул:
– Стукнуть по башке – и точка!
Ну-ну! – рассердился старший – Он должен жить. Давай, осторожно берем его под руки.
С закрытыми глазами бухгалтер тихо сказал:
– Дышать легче стало! Дайте пить!
Младший услужливо поднес ко рту стакан с водой. Послышалось тихое бульканье жидкости.
Село весной просыпается рано. Но раньше всех появились трое. Двое из них вели под руки третьего, прямо ко двору колхозного бухгалтера. Подошли к сарайчику, и двое остались возле него, а третий направился к дому с освещенными окнами. Подошел к дверям, постучал
А-а, это ты, землекоп?! – выглянул из-за дверей сосед, который не пропускал случая выпить на дармовщинку,- Заходи. Собираемся нести завтрак Федору. Тут выпьешь или уже там?
Старший землекоп легонько отстранил его и направился в горницу, подошел к жене бухгалтера. Как ей рассказать, что произошло и что Федор Иванович не умер, а заснул летаргическим сном – такие случаи бывают, а его поспешили уложить в гроб? Как она отреагирует на это?
Не придется ли вместо бухгалтера укладывать туда Софью Ивановну?..
Верите в чудеса? – спросил он ее.
– Поверила бы, если б Федор стоял здесь, где вы…
Вы знаете, Софья Ивановна, что я до войны был ветврачом, попал в плен, и все мои военные звания и дипломы после войны не признали – еще и пять лет дали, отсидел в наших лагерях. Теперь вот, видите, чем на хлеб зарабатываю.
Она знала это. Но причем тут чудеса?
А он продолжал:
– Вы же слышали, наверное, про летаргические сны, когда человек как будто умер, не подавая никаких признаков к жизни.
– Ну и что? – заинтересованно спросила Софья Ивановна.
– А то, что именно это и случилось с вашим Федором Ивановичем.
Женщина со стоном опустилась на стул. А когда пришла в себя, увидела, что возле нее стоит Федор Иванович – живой!
– Вот и все. Мне остается только добавить, что после своей «смерти» Федор Иванович прожил еще тридцать лет. На два года пережил свою жену, Софью Ивановну. Он мне и рассказал эту историю. Сколько я ни просила его назвать имена его грабителей – спасителей, он не согласился.